Но это объяснение не удовлетворило членов Синода...
Но это объяснение не удовлетворило членов Синода и через несколько месяцев они пожелали еще раз услышать раскаяние из уст ни в чем не повинного отца Варлаама. 31 мая 1722 года Святейший Синод определил: «Написать публичную, очистительную исповедь своеручно и прочитать в Переславской Соборной церкви, при народном собрании во услышание самоустно».
На этом дело отца Варлаама не закончилось. В скором будущем Синод вынес еще один «приговор», но после вмешательства Петра I отменил его.
30 сентября 1723 года Синод повелел «оной приговор и объявленную в нем присягу отставить, понеже на поданной ево Варлаамовой челобитной его императорского величества собственною рукою подписано, чтоб оную вину ему отпустить, того ради, что то чинилось до состояния Духовного Регламента».
Однако Варлаам прислал публичную очистительную исповедь и, пожалуй, читал ее в Переславле. Текст исповеди сохранился.
Публичная очистительная исповедь архимандрита Варлаама:
«Аз нижепоименованный исповедую Господу Богу всевидящему и объявляю всему народу содеянною мною на соблазн благочестивых мое согрешение, которое я хотя уже и по изследованию Правительствующего Синода учиненному показал. Однакоже да вероятнее от самоустнаго моего изъявления всем будет.
Исповедуя изъявляю, что аз суетный, Борисоглебского при Переславле-Залесском обретающегося в монастыре умершего схимонаха Корнилия, который от церкви к числу святых же приобщен, а по вынутии его костей из земли преосвященным Димитрием митрополитом Ростовским и по учреждении его же во гроб новый и по сочинении тропаря и кондака и по поставлении его Корнилиева гроба в церкви к верху, и по написании его персоны: дерзостию моею и легкорассудством почитал за святаго и именовал везде святым и отпавшие малые кости и части мантии его в ковчеге держал и за святыню почитал и во едино лето по общей Минее службу ему препо-добническую и молебен отпел и тем почтением подал многим вину такова чествования простолюдинам в оной монастырь приходящия взирающе на нас яко писания знающих и не испытующе ни о чем, но во всем без су мнения последующе мне и письменные чудеса подающе во оный монастырь заручивше, аз же по должности моей не испытывал совершенны ли те чудеса и не суть ли ложные, но токмо вменял за истину прикладывание рук их отцев духовных, а иные писание знающе своеручно написав подавали.
Аз же простосердечием своим по должности моей не испытывал совершенны ли те чудеса и не суть ли ложные, но вменял за истину прикладывание рук и простосердечием своим причитал к молитвам оного Корнилия и без всякого сумнения имел его за святаго до состоявшаго императорского величества указом духовного Регламента не выразумев того, что мнимых чудотворцев так яко совершенных святых почитати не подобает. Аз же суетный многих в народе соблазнил сим вышеписанным почтением.
Того ради исповедую сие пред всеми чистою моею совестию, дабы всяк в вышеозначенном от неведения соблазнившися от ныне совершенно знал, что оное почитание соблазн был явный и грех немалый и зная сие непочитаемых от Церкви самовольно не почитал; к сему же еще и иную дерзость аз суетный учинил: в Феодоровском девичьем монастыре при Переславле-Залесском как ветхую церковь каменную разбирали и кирпичем гроб проломили и от того означился гроб положеной в церкви с погребенными в нем того монастыря строителя схимонаха Сергия костьми без воли архиерейской внес в другую каменную церковь и поставил в стене церковной моею не рассудною дерзостию и тем народ в соблазн привел и за таковую мою многую дерзость и учиненной в народе соблазн и суеверие повинен аз суетный как сам признаю, церковной по святым правилам клятве и жестокой по государственным правилам казни и хотя высокодостохвальным его величества всепресветлейшаго и высокодержавнейшаго государя нашего Петра Великого императора и самодержца всероссийского милосердием и многомощным ея цесаревича величества всемилостивейшей великой государыни императрицы Екатерины Алексеевны заступлением и собственноручным его императорского величества на повинном моем прошении подписанием оная моя столь важная вина, паче моего чаяния отпущена и от Святейшаго Правительственного Синода, по тому его императорского величества собственноручному подписанию некоторых ради высокосклонных резонов милостивое на всепокорную мою просьбу дано в оном прощение, однако же я понеже многих, а наипаче здешних обывателей во всем вышеописанном моею дерзостию и суеверию соблазнил и до толикого греха привел признаю и пред всеми соблазнившимися весьма в том винно прошу от вас православнии слушателие и от прочих хотя и не прилучившихся зде на вышеобъявленном моим соблазном утружденных снисходительного в оном моем согрешении прощения, да не остануся и под чьею клятвою и несумнителен буду получении и от всемилостиваго Бога прощения чего усердно требуя заключаю сие недостойный Архимандрит Варлаам».
Когда отец Варлаам был еще игуменом Борисоглебского монастыря, то обратил на себя внимание царской фамилии и избран был ею духовником. В приходо-расходной книге Ямского приказа за 1708 год отец Варлаам именуется «Великия государыни благородные царевны и великие княжны Наталии Алексеевны духовник Переславля-Залесского Борисоглебского монастыря игумен Варлаам».
Архимандрит Леонид делает следующее предположение: «Зная, что протоиерей Василий Антипиев был духовником Екатерины Алексеевны» еще до объявления ее супругою Петра (Марта Василевская), «и пользовался ее особым благоволением, мы вправе предполагать, что он-то и присоединял ее к Православию.
Это присоединение происходило втайне...»
В 1709 году игумен Варлаам, сопровождая свою духовную дочь, посетил святителя Димитрия в г. Ростове. Святитель Димитрий уже готовился к смерти, и отец Варлаам прибыл к нему как раз накануне его кончины — 27 октября 1709 года. Случилось так, что, отправившись к святителю Димитрию на торжества, отец Варлаам попал на погребение.
В описании кончины святителя Димитрия, Ростовского чудотворца, говорится:
«На другой день приехал из Переславля преданный ему Архимандрит Варлаам и был принят им с любовью. Во время их духовной беседы прислала бывшая кормилица царевича Алексея Петровича, инокиня Евфросиния... просить Святителя, чтобы навестил ее болящую. Изнемогающий сам от болезни, отказался идти... Но, подвигнутый советом Архимандрита, который полагал, что малое движение будет ему полезно, Святитель решился исполнить желание благочестивой инокини после вечернего пения, но уже с трудом мог дойти обратно до своей келий. Он поручил казначею своему угостить Архимандрита, а сам, поддерживаемый служителями, не малое время ходил по келий, думая облегчиться от удушливого кашля».
В 1710 году Варлаам был переведен настоятелем в Данилов Переяславский монастырь с возведением в сан архимандрита. Пребывая в Борисоглебском и Даниловском монастырях, отец Варлаам старался украсить и обновить старые храмы и воздвигнуть новые. До времени прибытия Архимандрита Варлаама в Петербург труды его по построению церквей в звании настоятеля известны: в Переяславских Борисоглебском и Даниловом монастырях, Осиповой пустыни, Солбинской пустыни, Вепревой пустыни, Троице-Сергиевом монастыре, Московской Благовещенской церкви, что на житном дворе, Домодедовской церкви (Подольского уезда) и Песношском монастыре.
Во время своей деятельности в сане игумена и архимандрита отец Варлаам был духовником: царицы Параскевы Федоровны, царевича Алексея Петровича, царевен Екатерины Алексеевны, Наталии Алексеевны, Параскевы Иоанновны, Екатерины Иоанновны, Екатерины I и императрицы Анны Иоанновны.
Из писем к нему «духовных чад» видно, что отец Варлаам пользовался у них большим уважением. Например, царица Параскева Федоровна писала в письме:
«Свет мой Батюшка Василий Антипъевич, многолетне здравствуй.
Грешная от всех человек пат к пречестным твоим и светлым стопам благословения прошу и челом бью...»
В другом письме она писала:
«...Много грешная дочь твоя пат прет чесным лицом твоим и к светим стопам ног твоих челом бью».
Наталия Алексеевна 7 февраля писала:
«Государь мой Батюшка Варлаам Антипъевич, здравие твое да сохранит десница Божия на лета многа.
Во известие милости Вашей доношу, что Господь Бог дал Государю радость. Солтан Турецкий замирился с нами вечным миром. Изменников отдал, и о Короле Швецком сказал: как де воля Государева...»
Когда Наталия Алексеевна узнала о болезни духовника, то прислала письмо, в котором искренно сожалела о болезни отца Варлаама.
«Батюшка свет мой, здравствуй. Зело мне печально, что ты неможешь. Не только что печально, но и бедственно. Пожалуй опиши, есть ли полегче, обрадуй меня, Батюшка мой. Грешница Наталия благословения прошу...»
В следующем письме она писала:
«...И ты Мой Батюшко, о сем не печалься ради Господа Бога не повреди своего здоровья. А мне твоя болезнь ей не сносна. У меня только и радости, что ты, мой Государь...»
Но из-за царевича Алексея Петровича у архимандрита Варлаама чуть было не случилась неприятность. Когда Петр I начал дело против сына Алексея, то к допросу были привлечены все, кто имел близкое общение с царевичем.
«19 июня (1718 г.) Алексея пытали: дано ему 25 ударов. Он объявил: на кого он в прежних своих повинных написал и перед сенаторами сказал, то все правда, ни на кого не затеял и никого не утаил. При этом дополнил: как был у него в Петербурге духовник его, Яков Игнатьев, и на исповеди он сказал ему, Якову: "Я желаю отцу своему смерти"; и духовник отвечал: "Бог тебя простит; мы и все желаем ему смерти". Также, будучи теперь в Москве, духовнику своему, Варлааму, на исповеди сказал, что отцу своему в повинных сказал не все и желал отцу своему смерти. Варлаам отвечал: "Бог тебя простит, а надобно тебе отцу своему правду сказать". Яков Игнатьев на пытке подтвердил слова царевича».
Об отце Варлааме ничего не говорится. По-видимому, для него допросы царевича прошли без последствий.
В дальнейшем архимандрит Варлаам, как духовник высочайших особ, часто бывает в присутственных местах, в торжественных собраниях и при различных церемониях. Он присутствовал при коронации Екатерины I и Петра II и при погребении Петра Великого.
14 июля 1726 года Екатерина I посылает архимандриту Варлааму именной указ, в котором говорилось:
«Честнейший Отец! Понеже Троицкий Сергиев монастырь ныне в худом состоянии находится, а наипаче, как мы слышали, что монахам хлеб дают овеянный: того ради, на месте бывшего в том монастыре архимандрита Гавриила, который ныне определен епископом, велели мы перевести в Троицкий монастырь вас архимандритом и надеемся, что вы тот монастырь исправите и в доброе состояние приведете».
Архимандрит Троице-Сергиева монастыря Гавриил был хиротонисан во епископа Рязанского и Муромского, а архимандрит Варлаам принял в управление монастырь. Ввиду особого положения отца Варлаама, как наместника второго в России монастыря, Святейший Синод определил архимандриту Варлааму и всем будущим после него архимандритам иметь «на мантии в нашвении лазоревого атласа или камки прежних скрижалей, по обою страну нашвены иконы Преподобных Отец Сергия и Никона Российских чудотворцев... и внизу малые два плата атласныя же, к сему на рясе и крест, и на фелони в служении всякого церковного чина по обычаю крест святый налагати и палицу среброкованную носити».
30 октября 1726 года на литургии во время малого входа преосвященный Георгий, архиепископ Ростовский и Ярославский, возложил на отца Варлаама животворящий крест и палицу. После литургии архимандрита облачили в мантию с нашитыми изображениями Преподобных Сергия и Никона и вручили «посох с сребренными и позлащенными яблоки».
При соборных служениях архимандриту Троице-Сергиевского монастыря отводилось второе место, после архимандрита Александро-Невского монастыря.
Братии монастыря Синодом предписывалось во всем подчиняться новому архимандриту. «В той же пречестной Лавре сущий обитатели всякого чина и возраста его пречестного архимандрита Варлаама да почитают яко отца и первоначальника и руководителя спасения их и во всем повинуются».
С этого времени архимандрит Варлаам становится известен широким кругам как духовник Екатерины I и как архимандрит всеми любимого монастыря. Троице-Сергиева Лавра в сердцах русского народа всегда занимала и занимает особое место. Народ любит и чтит преподобного Сергия. Каждый русский христианин стремится хотя бы раз в жизни побывать у преподобного Сергия, припасть к раке его святых мощей и получить благословение. Такую любовь можно объяснить тем, что в монастыре преподобного Сергия всегда царила атмосфера труда и молитвы.
«Мир видел все это и уходил ободренный и освеженный, подобно тому, как мутная волна, прибивая к прибрежной скале, отлагает от себя примесь, захваченную в неопрятном месте, и бежит далее светлой и прозрачной струей».
Совершенно естественно, что и наместники этого монастыря стояли высоко в сознании народа.
Новое назначение архимандрита Варлаама и, конечно, его личные монашеские достоинства выделили его из среды русского духовенства. Описывая личность о. Варлаама, неизвестный автор заключает: «Отсюда видно, что Архимандрит Варлаам принадлежал к замечательным Архимандритам, так как его ходатайства были сильны перед синодом и уважались. И как неоднократно бывавший в Петербурге на чреде священ-нослужения, или, точнее, на годовой службе, он там умел себя поставить так высоко, что государыни избрали его своим Духовником ».
Деятельность отца Варлаама особенно велика была в последние годы его жизни, когда он был духовником императрицы Анны Иоанновны. Неизвестно, с какого года архимандрит Варлаам избран Анной Иоанновной в духовники, но в описании коронации он уже упоминается как духовник. Коронация Анны Иоанновны происходила 28 апреля 1730 года в Москве. В описании этого события сказано, что на литургии по причащении в алтаре духовенства были «отворены двери царские и послан из алтаря Троицкаго Сергиева монастыря Архимандрит Варлаам, последующим ему по обе стороны двоим протодиаконом, возвестить ея императорскому величеству время царского миропомазания...» После принятия Святых Тайн в алтаре императрицею Анною «Троицкаго Сергиева монастыря Архимандрит ея величества уст и рук омовению послужил».
С вступлением на императорский престол Анны Иоанновны в России начался период, о котором некоторые историки отзываются весьма неодобрительно. Титлинов говорит, что историки русской церкви не любят говорить об этой эпохе, потому что взоры останавливаются на мрачных картинах и вопиющих фактах того времени.
Выше уже говорилось об отношении правительства Анны Иоанновны к русскому духовенству. Но поведение самой императрицы не может не вызвать удивления. Если правительство принимало ряд мер, от которых русское духовенство и дела церкви страдали, то сама Анна в своих поступках иногда выглядела очень религиозной.
«Одновременно со странными ее выходками выражает она старорусскую православную набожность. Она заботится об исправном поминовении по своей сестре Прасковье Иоанновне и сооружении церкви над ее могилой в Вознесенском Московском монастыре, устраивает новую богатую раку преподобного Сергия Радонежского, входит в малейшие подробности и снабжения всем необходимым вновь строящейся в Петербурге Петропавловской церкви, об освящении ее, вникает подробно в монастырскую жизнь, в отношения настоятелей к братии, в их благосостояние, хлопочет о помещении в монастыри бедных и убогих старушек.
К своему Духовнику, архимандриту Троицкой Лавры Варлааму, человеку глубоко религиозному и православному, Анна Иоанновна выражает искреннее почтение и сердечную привязанность; она называет его "Батюшкой" и заботится об удобствах при его поездках из Петербурга в Москву...»
В 1872 году в Москве была издана книга, озаглавленная «Церковь Благовещения, что на житном дворе». В этой книге говорится, что в Кремле во времена Иоанна Грозного «на стене башни тюрьмы явилась самописанная икона Благовещения Пресвятыя Богоматери... Пожары, неприятели уничтожили в Кремле многие здания, но разрушительные силы не коснулись иконы самописанной и страждущие душою или телом притекали и притекают с верою на поклонение явленной иконе».
Далее говорится, что в 1730 году Анна Иоанновна «приказала построить при иконе церковь каменную так, чтобы внешняя стена башни, на которой существует икона, находилась внутри церкви... Главный надзор за постройкою был поручен императрицею духовнику ее, архимандриту Свято-Троицкой Лавры Варлааму». (В 1731 году церковь была выстроена.) На построение каменных церквей на житном дворе и в селе Домодедово императрица «приказывает выдать Петру Мошкову 6 000 руб.» В 1731 году через архимандрита Варлаама Императрица выдала еще 1 000 руб.
Кроме такого участия в создании новых храмов, Анна Иоанновна издала ряд указов в интересах православной церкви. Так, например, в 1730 году императрица издала:
1. «Манифест о наблюдении Синоду, чтобы православные христиане сохраняли закон Божий и церковные предания; о возобновлении храмов и странноприимческих домов, об учреждении духовных училищ, об исправлении установленных треб, церемоний, крестных ходов и благодарственных молебствий».
2. Именной указ об отправлении святому Благоверному князю Александру Невскому празднества по-прежнему ежегодно 30 августа.
«Высочайшим указом 15 июля 1730 года возвращены Троице-Сергиевому монастырю, отданные Александро-Невскому монастырю деревни, состоявшие в разных уездах. Всех дворов 3 554, в которых было 18 512 душ». К сожалению, указы такого характера издавались лишь в первые годы Аннинского правления. Сама императрица, кажется, проявляла интерес и участие в делах русской церкви, а Кабинет императрицы держался совершенно противоположных взглядов.
По вступлении на престол Анна Иоанновна приближает к себе духовника. Она требует, чтобы отец Варлаам был при ней во время ее длительных поездок, а затем предлагает ему переехать в Петербург и быть у нее при Дворе. 14 апреля 1731 года Анна Иоанновна подписала указ, который адресовался «Троицкаго Сергиева монастыря архимандриту Варлааму, Келарю монаху Вениамину Ершову, Казначею монаху Нектарию Титову с братиею». Святейший Синод этот указ получил 15 апреля и 17 апреля писал в монастырь:
«В... указе... изображено, что издревле предки ея императорского величества по вере своей ко святому чудотворцу Сергию Радонежскому, и за почесть ему оный монастырь многими образы почтения от других монастырей от времени до времени награждали: того ради и ея императорское величество за почесть онаго Святого Чудотворца, намерение соизволила восприять, определить архимандриту в священнослужении все то употреблять и поступать, как определено Киево-Печерскому архимандриту».
Исполняя настоящий указ, Синод «приказали архимандриту Троице-Сергиевого монастыря в священнослужении поступать так, как определено архимандриту Киево-Печерской Лавры».
Этот указ и ряд последующих способствовали возвышению Троице-Сергиевой Лавры и ее архимандритов.
Далее: До 1725 года Троице-Сергиев монастырь имел первенствующее значение в России.
